- А почему у тебя такие большие уши?
- А почему у тебя настолько странны стихи?
Оставшись одной - средь моря, небес и суши, себя почувствовав меньшей стальной блохи, держись прямее. Ветер такой холодный. Вокруг смеются. Нам до них дела нет. Ковчег не нам построен, нас трое в лодке: ты, я, флуоресцентный слепящий свет.
Когда тебя не останется, свет погаснет, и течи в лодке меня повлекут ко дну, я растворюсь в соленых зеленых баснях, глотая море, глазом я не моргну, не вскрикну горько в реве накрывшей бури и не ударю китовьей "бабочкой" по волне... Я поплыву всё глубже, глаза зажмуря. Я поплыву, и ты поплывешь ко мне.
Когда пути не будет, не будет карты, разрядится телефон, станет лгать компас, в душе скребут манулы и леопарды, захочется лечь и выдохнуть "Всё, я пас", затянется цепь на горле, врастет под кожу, клеймом на плечи, родинкой на бедро - но умереть будет попросту невозможно, ведь нас должно в сюжете убить добро - когда зимой нет перчаток, а летом майки, когда всё не так, и тёмен в конце тоннель...
Твои глаза у старой сибирской лайки. Твоими песнями каркает менестрель.
Когда подсохшей болью стянуло губы от тонких трещин, царапин, укусов, ран, когда сквозь грудь идут нездешние ледорубы, на них челюскинцы, сдавшие жизнь в спецхран, когда стихи комками, сплетясь в коросты, толкаясь, лезут - лемминги в водоем, когда последние песни - из девяностых...
Дай, добрый Боже, быть нам всегда вдвоем.
(с) ...Хрусталь...