warning: может показаться, что один лирический герой мудак, а может, это вовсе не кажется.
После ночи в баре для тех, кто в судьбу не верит,
(напивался так, что просто зрачки рябят), -
ты случайно оступаешься, входишь в двери
и встречаешь его,
смотрящего сквозь тебя.
Он глядит серьезно и редко кому жмёт руки,
он в сером костюме - застёгнут под воротник,
спокоен и собран, затянут на все подпруги -
и он остаётся таким, когда вы одни.
Но он просто рядом.
Работает старый телик.
Между вами - пакетик чипсов.
Скребется мышь.
И пока он с тобой, ты чуточку больше целый,
а когда он не рядом, ты просто ему звонишь.
И когда ты кричишь ночами болотной выпью,
когда вера в трезвость снова тебе чужда...
Он будит тебя,
покупает обоим выпить,
а потом уезжает, и ты остаёшься ждать.
Ты смеёшься, как всегда, обнажая зубы,
и совсем не скучаешь.
Разве что в темноте.
Сам себе напоминаешь, что
(это грубо)
это глупо, и ты этого не хотел.
А ему - дорога.
Его будут ждать мотели
и влекущие таблички опасных зон,
и согретые чьим-то ровным теплом постели,
и журавлики ровным клином под горизонт.
Вместо рук разбитых - сдаться врагу на милость,
а из горла вместо песни - собачий лай.
Это чуждо тебе, а вот, смотри, проявилось
то ли в истерике, то ли в припадке зла;
что-то внутри трясётся, зубами клацая:
"я дошел до ручки, видишь, я лёг на дно".
У тебя всё в порядке: было бы, чем надраться,
с кем подраться,
кому развлечь тебя перед сном.
И проснувшись - словно вынырнув из колодца,
где с самим собою вечно кипит вражда,
ты отчётливо понимаешь:
он не вернётся,
понимаешь:
ты остался совсем не ждать.
© Hrustal.