Знаешь, стремление к лучшему если выходит, то только боком:
Город ложится в руинах, в объятьях сплетаются плоть и сталь.
Видишь ли, это весьма непростая забота — работать богом,
Боги, совсем, как люди, должны хорошо знать свои места.
А я увидал вертихвостку-служанку среди кромешного ада,
Тащившую из ниоткуда на тощей спине тяжёлый мешок.
Я дал ей монету, спросив, куда направился дон Румата,
Она кивнула, мол, там же видно, где он прошёл.

читать дальшеИ били монахи высокими лбами о плиты холодного пола,
Их бритые головы были в крови от лопнувших витражей.
«Возьми воды из колодца!» «Нельзя, ведь колодец телами полон»
А солнечный свет отражается тускло в уже занесённом ноже.
И я, не слезая с коня, поймал за шкирку жирного брата:
Не бойся, мол, лысый, тебя освежую не я — и то хорошо!
Я просто спросил у него, куда направился дон Румата,
Он пролепетал, мол, там же видно, где он прошёл.

Горели здания и смотрели пустыми глазницами окон,
Летали стрелы то здесь, то там, везде раздавался свист,
А красное зарево двигалось по направлению от востока
Под хриплые крики убийц и визг насилуемых девиц.
А конь спотыкался о трупы и тех, кто дышал, хотя, в общем, на ладан:
Я дал одному напиться из фляги, пусть жребий его решён,
И смыв с лица его кровь, я спросил, куда двинулся дон Румата,
А он прохрипел: «Ты же видишь, где он прошёл».

А замок уже в двух шагах, полотнище знамени треплет ветер,
На нём царапает воздух когтистыми лапами чёрный зверь,
И даже булыжники мостовой, пережившие много столетий,
Не видывали никогда столько крови, сколько впитали теперь.
И лишь одинокий рыцарь в измятых ударами копий латах
Стоял у огромных ворот и поэтому был немного смешон…
А я хотел спросить, куда направился дон Румата,
Но промолчал: было видно, где он прошёл.

И я проходил через залы пустые, о мертвецов спотыкаясь,
Стены измараны кровью, везде штабеля изувеченных тел,
И если среди скотобойни подобной живые случайно остались,
То я на их месте уже оставаться в живых бы совсем не хотел.
И я обнаружил его в тронном зале: сидел, бормоча непонятно,
Он какие-то странные фразы и тяжко дышал приоткрытым ртом…
Я задал ему вопрос: «Что ж ты наделал-то, дон Румата?..»
Он отвечал: «Моё имя Антон».

© Тим Скоренко