Месть, нам поданная к десерту, изворотлива, как гибрид,
словно пуля, стремится к сердцу,
словно красный цветок, горит;
раскрывается, словно лотос,
с колеи выбивает влёт...

Завертелась, забилась лопасть, поднимается вертолёт.

Дед Мороз заходил к нам, деткам, преподал мне такой урок:
если встану на табуретку, её выдернут из-под ног.

В лыжной маске войду в аптеку, чтоб купить там оксиконтин.
Так мы прожили четверть века - завсегдатаями кантин,
так мы жили - ханжи, раджи ли,
не раскрывши ни разу рта.
Так мы прожили, и решили,
что хотим умереть не так.

На виске выступает жилка, за окном наступает день.
Начался мой дозор - скажи-ка, кто там нынче хранит людей?
Выступают на коже вены, а по венам - окситоцин.
В комментариях все - спортсмены, молодцы-удальцы, стрельцы.
Для Стрельца или Козерога путь по эллипсу проложён.
Собираю рюкзак в дорогу и по карте веду ножом,
отмечая привалы, тропки, где никто не найдёт мой след,
где болота темны и топки и где звери страшней и злей,
чем был каждый из нас.
И если,
если я пропаду в пути,
то неважно - убит, исчез ли,
вряд ли кто-нибудь загрустит.

Так ушедшим из зоопарка не наденешь ошейник вновь,
наложили на нас эмбарго и спустили бойцовских псов,
но свобода, что нам открылась, не оставит нас до конца.
Мы сдались ей, сдались на милость, поднесли ей свои сердца.

Я иду по молчащим топям среди сохлого тростника,
огоньков, что прохожих топят,
и походка моя легка.
Звери рыщут, проходят мимо, и поёт вдали чёрный дрозд...

я дойду до вершины мира
и увижу сиянье звёзд.

© Hrustal.