читать дальше

57. "Полосатый жираф Алик", В. Крапивин.

Такое впечатление, что я открыла целый новый цикл Крапивина, который вообще-то не вчера написан, а я вот дошла только (вчера) сейчас. Про Безлюдные пространства. До этого я читала только про Великий Кристалл. Но на самом-то деле... в этой книге мне реально понравились только две сцены. Первая - когда наш герой попадает в мир астероидов и он попадает туда в том виде, в котором закончилась его жизнь в этом мире. В виде кровавых ошмётков. В виде ребёнка, в которого попал разорвавшийся снаряд. Это чистый пиздец, даже при том, что всё обойдётся. И ещё сцена: в конце, когда Кирилка заболевает на дороге, и появляется лже-Скорая с лже-врачом, и женщина пытается забрать мальчика. Обожаю такое, когда кто-то прикидывается человеком, врачом, помощником. И описание того, как у лже-врачини "раздваивается" лицо... просто 13/10, лучший момент книги. Но больше хвалить у меня желания нет. Вся книга очень детская, именно как детская игра, в которой одно придумывается за другим. Мне это не нравилось, потому что у меня не было сочувствия, я не волновалась о том, что же будет с героями. Правда, конец с дорогой, по которой надо идти и сносить семь пар железных сапог, всё-таки очень пришёлся мне по сердцу.

58. "Мальчик со шпагой", В. Крапивин.

Вообще неудивительно, что я полюбила Крапивина с этой книжки. Она очень хорошая. Сейчас у меня уже нет столько восторга, как при первом прочтении, потому что я много других его книг прочитала, и потому что нет этого чувства новизны и "вау!". И я решила, что меня не устраивает то, что описано в самом-самом конце. Когда Серёжка и Генка уехали в Севастополь и там отлично проводят время, и должны провести целый месяц на море, а им опять нужно срываться обратно. И знаете, всю книгу перед героями (перед Серёжей) встаёт выбор между отрядом "Эспада" и чем-то ещё - часто важным, привлекательным. Но в конце не было никакой беды, конца света, никто не умер, не нуждается в спасении. Одна школа вызвала другую на турнир. И мальчики требуют билеты на самолёт, чтобы рвануть домой. Иногда нужно попуститься. А ещё для меня даже странно, какой хороший у Серёжи отец. Он и заботливый, мягкий, любит своего сына; и строгий, но никогда не слишком строгий, без холодности. Мне кажется, это такая же строгость, какую применяешь к самому себе, чтобы не корчиться со стыда. И этот отец такой хороший, что я не хочу придираться, что он слишком хороший. Читатель (я) уже повидал достаточно плохих отцов.

59. "Колыбельная для брата", В. Крапивин.

Ещё одна отличная "реалистичная" книжка Крапивина. Мне как-то яро повезло, что я начала его с тех книжек, которые мне больше всего зашли. Просто я думала, он мне приелся (или я подъела его творчества в достаточном количестве) - но нет, просто те книги не так мне понравились, как вот эти, "Паруса Эспады". И я решила, что мне очень по сердцу, когда герой у Крапивина неидеальный, так сказать, в плохую сторону. Просто у положительного героя недостаток может быть, например, излишней робостью, стеснительностью, и наш герой обременён приличиями и дрессировкой. А бывает, что герой хамоват, несдержан, ощетинивается в ситуациях, где можно съехать на тормозах. В кино и книгах я горячо люблю такой типаж ершистого, возможно, обиженного жизнью молодого человека. Поэтому Кирилл получает всё моё сопереживание и симпатию. Забегая вперёд, Кинтель ещё точнее вписывается в любимый шаблон. И я читаю эти три книги в том порядке, в каком прочитала в первый раз, а то, вероятно, в серии у них другой порядок.

60. "Бронзовый мальчик", В. Крапивин.

Ни о чём не жалела, перечитав трилогию. Хотя вот в этой самой книге могло смутить количество политики. То есть, это подано неплохо, правые и виноватые в истории нашей страны бывали с обеих сторон баррикад, что в Гражданку среди красных и белых, что в 90е годы когда развалился Союз... это идея, разумеется, хорошая, и даже детям, читая детские книжки, не вредно подумать без ненависти и ярой идеологической пропаганды. С другой же стороны у меня лично есть ощущение, которое озвучивают некоторые герои. Как только государство перестало навязывать, сразу не стало ни пионеров, ни комсомола, ни партии. Ничего. Раньше это проходило сквозь душу и сердце, и я опять же понимаю, насколько это лубочно и розово-очочно (вот это слово я слепила), но это было важно. Для мальчика, которого не принимали в пионеры на самом деле, и однажды он в пустом классе подошёл к знамени, взялся за него и для самого себя (и для знамени) прошептал клятву юного пионера. Да, потом можно посмеяться, особенно когда ветер переменился. Но это было. И это было важно. А потом как будто именно автор (очень торчит лично-авторское, как я посмотрю) пересел на другого коника. Ну и просто я хочу ещё раз сказать, что мне очень нравится Кинтель. Такой неприкаянный герой, который чувствует себя чужим слишком со многими людьми. И мне нравилось, как он всё время спорит там, где можно не спорить, и лезет в бутылку. Не от хорошей жизни.