Зима – словно трепетно-белая незнакомка. Элайа ссорится с Роджером. Из-за котенка - котята, к несчастью, зимой легко умирают. И стоило Роджеру бросить на ветер слово – мол, кто помрет, тот к весне народится снова, - бледнеет, как лик зимы, и дрожит Элайа.

И если Роджер-смельчак рожден для победы, и если крепки и честны его обеты, и если он даже небо низвергнет в бездну – Элайа рожден для трепетно-белой смерти, и вся его жизнь перед этим де_факто меркнет – спасать не может сказка, чей рок - исчезнуть. Спасать – дело храбрых, дело бесстрашных, сильных, дело всех тех, кому дадены Богом крылья, спасать – это то, что никто не даст обреченным. Кто-то, возможно, должен спасти Элайю – только пока снега ни на миг не тают, так что из сказки должен бы стать мечом он.

…Котята мурлычут, ластясь к рукам Элайи. Тот, кто рожден на смерть, лучше всех спасает – особенно тех, кому нужно тепло и ласка. За листьями росписи вьюг затихает холод. Дремлет, свернувшись клубочком, безумный город. Город уснул, снявши трепетно-белую маску.

И замолкает смелый гуляка-Роджер, и взгляд его ощущается чуткой кожей – что же, не зря Элайа – кошачий рыцарь. Трое котят, словно проталины, черных, бывших когда-то тоже из обреченных, тихо мурлычут, пытаясь сквозь сон молиться.

(с) ...Хрусталь...