Солнце с закатом сочится вишнею, можно подумать - мольба услышана, можно смеяться с улыбкой хищною - можно! Запретов наперечёт. Если июнь - засыхают тернии, не прорастут до зимы, наверное. Сердце, как водится, если верное - все перетерпит и все снесет. Если июнь - жизнь бежит, кипучая, солнце в минуту сменяет тучами, время июня - конечно, лучшее - дожили, холод преодолев. Если закат - город ляжет кольцами, сгинет замшелыми вглубь колодцами, хочешь прохлады, дождя ли, солнца ли?

Ходит по городу серый лев.

Складки прорезаны в мертвом мраморе, счастье ютится в двухцветной грануле, и в переулок, до дома, прямо ли - не выбираешь, куда свернуть. Лев смотрит в лица домов заброшенных, люди там кажутся - как горошины, жизнь будет радостней, будет горше ли - ляжет под лапы заветный путь.

Город поет перелетной птицею, вяжет стихи кружевные спицами, дуги мостов полегли границами, как переломанные хребты. Город пропащий, июньский, сотканный из волшебства; словно царский подданый, смотрит на льва не глазами, окнами - лев в нем гуляет до темноты. Город является змеем ласковым, не чешуей порастает - сказками, только покрыт чем-то влажным, пасмурным... Небом? Но в городе неба нет. Город закружит во тьме вокзалами, хрип - баритоном, контральто, вокалом ли - путь поднимает над перевалами выше любой череды планет.

Лев ходит медленно, смотрит царственно. Гулом сквозь мрамор звучит напраслина, люди-горошинки все под масками - стерто лицо золотым песком. Вишня заката на земплю капает, сладость течет, как река, под лапами, город - единая львиная заповедь - лев, хоть без гривы, зато морской.

(с) ...Хрусталь...