Как весь мир наполняется звуками - воет, плещет, словно кречет кричит, словно лебедь трубит вдали. Только хочешь ответить - горло сжимают клещи, и ни слов, ни снов; гарантии истекли. Мертвецу не ожить, кораблю - не отдать швартова, Актеону не сбить со следа борзых собак. Открываешь рот и не можешь сказать ни слова. Микрофон расстроен, сломан; прострелен бак, крылья солнце спалило, путь затерялся где-то между темных от едкой гари седых холмов. Ты сидишь, вырезаешь буковки - и газета скажет вместо тебя, быстрей, чем дойдет письмо. Но колонки закончились, вырезки из журналов полетели в мусор. Падает тишина. Всё, что пело в нас, звенело, из дома гнало - она всё сожрет. Останется лишь она.

И я встану, и пойду меж холмов из сажи, и под каждым ее комком прорастет трава. Я и так знаю всё, что ты вслух непременно скажешь. И я так помню все твои жесты, стихи, слова. Вот рука обвивает нежно другую руку, вот мальчишка спохватился - забыл ключи! Вот собаки загнали оленя и лают кругом, и ни звука другого над лесом не прозвучит. Вот цветок горит, просвечивая сквозь жилки самым красным солнцем, самым живым дождем. Превращаются в капли подтаявшие снежинки, и на них дышат все, кто когда-либо был рождён. Вот старушка шьет - задумчиво, терпеливо. Вот танцует цыганка, и юбка ее пестра. Пусть сейчас всё вокруг оглохло, как после взрыва - где была тишина, когда мы забывали страх? Где была, когда мы плакали, пели, выли?.. Тишина опадает на землю, в репье, в золе.
Новый чистый звук прорезает ее навылет.

Я кричу.
Далеко за лесом трубит олень.

© Hrustal.